Cуть темы
Исторически альтернативное, про возню. Поймёт не всякЪ.
Набережная. Солнечно. По небу летают чайки. Пушкин обнимает Гоголя:
- Чертовски рад тебя видеть! Как делишки, браток?
- Паршиво, Саша. В «Эксмо» не берут, в «АСТ» тоже. Говорят, для старта нужен роман. Ты же, говорят, не Каганов, чтобы сборником дебютировать. А мне и возразить нечего. - Гоголь, потупившись, трогает себя за нос. - Я же реально не Каганов.
- Да-а, - вздыхает Пушкин. Выковыривает что-то из зуба, внимательно рассматривает. - В общем, они правы: нужен роман, Колюня. Усрись, а пятнадцать листов сделай.
- Так ведь есть у меня роман! Тоже брать не хотят. Даже в «Армаде». Говорят, давай-ка нам сразу пару для разгона, а то пес тебя знает, первую книжку издадим, а вторую ты не напишешь. Хотя бы дилогию, говорят, если на сериал кишка тонка.
- Сиквел - дело нехитрое, - замечает Пушкин, почесывая бакенбарды.
- Нехитрое, - кивает Гоголь. - Но продолжение у меня как-то не того... То движется, то не движется. Со страшным скрипом. - Он окончательно смущается.
- Ладно, не парься. Подгоню тебе историю. Прикинь: чувак просыпается в гостинице, кругом незнакомые люди, но всем кажется, что они его давно знают.
- Киберпанк? - Гоголь болезненно щурится, его зрение расстроено дешевым монитором. - Саша, я гуманитарий. А эти платы-матери... не потяну я. Да и не вижу я тут креатива.
- Не умничай! - раздражается Пушкин. Он ни на секунду не забывает, что план в тридцать куплетов сегодня еще не выполнен. - Киберпанк мастдай, Коля. Это сейчас не катит. Просто героя принимают за кого-то другого.
- По-моему, эта тема слегка заюзана. - Гоголь робко покашливает. - На поле двойников не копался только мертвый. Имха, конечно. Прости, если обидел.
- Колян, я с тобой как с человеком искусства разговариваю, а ты мне про агрономию паришь. Шекспир на одних римейках поднялся, и до сих пор во всех топах. Допечатка за допечаткой! А на форуме у него ты бывал?
- Прав ты, Саша, снова прав. - Гоголь сморкается в мятый платок и принимает принципиальное решение. - Что там дальше с нашим чуваком в гостинице?
- Ну типа он быстро врубается в обстановку и начинает всех напрягать: кому под юбку залезет, у кого баблосов займет без отдачи.
- Отморозок, - заключает Гоголь.
- Фича в том, что читатель отождествляет себя с героем. А с кем себя приятней отождествлять? С беспредельщиком, которому все дозволено, потому что через полчаса он - хуяк! - уже в другом измерении. За ним, естесно, гонятся менты и мафия. Упор на экшен. И еще телка! - спохватывается Пушкин. - Его преследует какая-то телка, ты понял?
- Из тех, у кого он под юбкой шарил? - уточняет Гоголь.
- Рюхаешь! Она жениха хотела, ну вот и ля, ля-ля, ля. А потом она оказывается принцессой. Принцесса рожает от чувака принца, а левый принц - это знаешь, что такое? Это сразу тома на три.
- Если принц внебрачный, то он как бы не совсем принц? - Гоголь хочет закурить, но стесняется показывать Пушкину свой «Пегас».
- Угощайся, - проницательный Пушкин протягивает Гоголю пачку «Давидофф». - Да, с принцем облом выходит. Если в эн-эф накосячишь - хрен кто проверит, потому что хрен кто прорубит. Главное, чтобы лазерные пушки стреляли лазерами, а, мать их, мазерные - чтобы мазерами. Но вот с фэнтезюхой расклад гнилой: тут тебе и уздечки всякие, и камни, и травы... Эти ботаники все по справочникам сверят и мордой ткнут публично. - Он с неприязнью вспоминает, какие головомойки устраивает Достоевскому этот упырь Белинский. Вроде, два еврея, а грызутся, как Петр Ильич с Корнеем Иванычем, все не поделят чего-то... - Нет, а с какой стати облом?! - восклицает Пушкин. - Почему облом-то? Герой нашего сериала тоже оказывается принцем. Заговоренным. В четвертом томе его разговаривают обратно, и ништяк! А принцессу к тому времени убивают, и теперь герой должен всем отомстить.
- Убивают? - недоверчиво переспрашивает Гоголь.
- Лучше - насилуют. Какие-нибудь черные маги. Ставят ее в магический круг и полностью лишают девственности.
- У нее же сын. От нашего принца. Откуда девственность?
- Ну значит, не лишают.
- И в результате она приносит еще одного сына! - Гоголь чувствует, как в нем просыпается вкус к жизни.
- В натуре! - одобряет Пушкин. У него звонит мобильный, и он делает вид, будто ему нужно куда-то ехать. - В общем, Колюнь, ты не хуже меня все знаешь. Тут романов десять вырисовывается. На два года пахоты хватит, а после еще что-нибудь замутим.
- Десять романов? - Гоголь виновато покусывает губу. - Боюсь, у меня это снова в повесть умнется.
- Какая еще повесть?! Тебе совсем башню затмило? Десять романов, Коля! Иначе до старости будешь в молодых-талантливых.
- ОК, Сашок, - мямлит Гоголь. - Поднатужусь.
- С тебя поляна, ясно? - предупреждает Пушкин и, царственно забывая на поребрике полуполную пачку «Давидофф», направляется к сияющему экипажу.
- А как же мессадж? - кричит Гоголь.
- Чего?
- Мессадж!
- Нет! - Пушкин захлопывает дверцу и машет в окно трубкой: - Это не у меня! Ну бывай, браток!
Гоголь провожает его благодарным взглядом и бодро идет к дому. Мимо пролетают дорогие лимузины, в них женщины спорят с мужчинами о последнем блокбастере «Анна Каренина: Ответный Удар», который критики обвиняют в скрытой рекламе суперклея.
