Власть и политика / Я слышал Ленина.. (Из воспоминаний меньшевика Н.Н. Суханова)

Cуть темы

Может кто то забыл, но сегодня 22 апреля, очередная годовщина со дня рождения Владимира Ильича Ульянова (Ленина).

<img src=http://eot.su/sites/default/files/Lenin.jpg>


Для тех кто не знал краткая биография.

<i>Великий революционер В.И.Ленин родился в Симбирске (ныне Ульяновск) 22 апреля 1870 года.. Его дед был крепостным крестьянином, отец — учителем (затем инспектором и директором народных училищ), мать — из семьи врача. Ленин учился в Симбирской гимназии и Казанском университете, откуда в 1887 г. был исключен за участие в революционной студенческой сходке. В том же 1887 г. старший брат Ленина Александр был казнен за участие в подготовке покушения на Александра III. В 1891 г. Ленин начал работать помощником присяжного поверенного в Самаре, где организовал кружок марксистов. С 1893 г. он продолжил революционную деятельность в Петербурге. В 1895 г. Ленин выехал за границу для установления связи с международным рабочем движением. В декабре того же года вместе с соратниками по организации «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» он был заключён в тюрьму; в 1897 г. — выслан на три года в село Шушенское Енисейской губернии. В июле 1900 г. Ленин выехал за границу, где наладил издание нелегальной газеты «Искра». В 1903 г. на разработанных Лениным принципах была создана большевистская партия — РСДРП(б). Во время Революции 1905 г. Ленин приехал в Петербург для руководства восстанием. В 1911 г. он организовал партийную кузницу кадров — школу в Лонжюмо (под Парижем). После начала Февральской революции, в апреле 1917 г., Ленин вернулся из эмиграции в Петроград, где возглавил борьбу за переход от буржуазной революции к социалистической. С августа этого года, в связи с отданным Временным правительством указом о его аресте, Ленин вынужден был скрывался в шалаше за озером Разлив, затем — в Финляндии. 6 ноября он прибыл в Смольный для непосредственного руководства вооруженным восстанием. С победы Октябрьской революции 7 ноября 1917 г. и до своей смерти в 1924 г. Ленин стоял во главе молодого советского государства (был председателем Совнаркома РСФСР, затем — Совнаркома СССР). Под его руководством в декабре 1922 г. был создан Советский Союз. Работы Ленина («Развитие капитализма в России», «Что делать?», «Материализм и эмпириокритицизм», «О задачах пролетариата в данной революции. Апрельские тезисы», «Государство и революция», «Детская болезнь "левизны" в коммунизме» и др.) внесли неоценимый вклад в развитие коммунистического движения в России и мире. </i>

В наши дни о Ленине есть много различных мнений, часто негативных. еще чаще основанных на постсоветских ужастиках и штампах. Поэтому предлагаю дать слово современнику Владимира Ильича - меньшевику Николаю Николаевичу Суханову. Цитаты из его мемуаров "Записки о революции". (Взято у Д.Ю. Лыскова ака <a href=http://users.livejournal.com/_lord_>_lord_</a>)

<i><b>Опломбированный вагон</b>

"Ленин ехал в Россию через Германию, в запломбированном вагоне, по особой милости вражеского правительства. Нужды нет [говорить], что никаких иных путей для возвращения на родину у Ленина не было по милости «союзных» правительств, а прежде всего по милости своих собственных «революционных» властей".
"Иных же путей проезда в революционную, свободную Россию, действительно, у Ленина не было, и это надо знать точно..."
"4 апреля в дополнение ко всем предыдущим сведениям и жалобам в Исполнительный Комитет поступила телеграмма члена II Государственной думы эмигранта Зурабова, гласящая: «Министр Милюков в двух циркулярных телеграммах предписал, чтобы русские консулы не выдавали пропусков эмигрантам, внесенным в особые международно-контрольные списки; всякие попытки проехать через Англию и Францию остаются безрезультатными..."
"Мартов (лидер меньшевиков - Д.Л.) извещал Исполнительный Комитет, что он исчерпал все средства и если не будут приняты самые радикальные меры, то он с группой единомышленников "вынужден будет искать особых путей переправы..."
В начале мая "группа меньшевиков была вынуждена, вслед за Лениным, ехать в запломбированном вагоне". "Ни малейшей возможности выбраться в Россию иными путями, не пользуясь услугами германских властей, не было у тех товарищей..."
"Когда сведения о первом эмигрантском поезде через Германию были переданы в Исполнительный Комитет, то об этом факте сильно сожалели; многие считали этот шаг ошибочным, но только отдельные лица осуждали и негодовали. Несмотря на то что дело пока касалось только одного (одиозного для большинства) Ленина, Исполнительный Комитет, сознавая всю щекотливость положения, все же не задумался покрыть запломбированный вагон своим авторитетом"

<b>Встреча</b>

"Толпа перед Финляндским вокзалом запружала всю площадь, мешала движению, едва пропускала трамваи. Над бесчисленными красными знаменами господствовал великолепный, расшитый золотом стяг: «Центральный Комитет РСДРП (большевиков)». Под красными же знаменами с оркестрами музыки у бокового входа в бывшие царские комнаты были выстроены воинские части... На парадном крыльце разместились различные не проникшие в вокзал делегации, тщетно стараясь не растеряться и удержать свои места... Внутри вокзала была давка – опять делегации, опять знамена и на каждом шагу заставы, требовавшие особых оснований для дальнейшего следования... Я прошелся по платформе. Там было

еще более торжественно, чем на площади. По всей длине шпалерами стояли люди – в большинстве воинские части, готовые взять «на к-раул»; через платформу на каждом шагу висели стяги, были устроены арки, разубранные красным с золотом; глаза разбегались среди всевозможных приветственных надписей и лозунгов революции, а в конце платформы, куда должен был пристать вагон, расположился оркестр и с цветами стояли кучкой представители центральных организаций большевистской партии".

"Поезд сильно запаздывал. Но в конце концов он подошел. На платформе раздалась громовая «Марсельеза», послышались приветственные крики… Мы оставались в «царских» комнатах, пока у вагона обменивались приветствиями «генералы» большевизма. Затем слышно было шествие по платформе, под триумфальными арками, под музыку, между шпалерами приветствовавших войск и рабочих. Угрюмый Чхеидзе, а за ним и мы, остальные, встали, вышли на середину комнаты и приготовились к встрече".

"Чхеидзе, не покидая своего прежнего угрюмого вида, произнес следующую приветственную речь, хорошо выдерживая не только дух, не только редакцию, но и тон нравоучения:
– Товарищ Ленин, от имени Петербургского Совета рабочих и солдатских депутатов и всей революции мы приветствуем вас в России… Но мы полагаем, что главной задачей революционной демократии является сейчас защита нашей революции от всяких на нее посягательств как изнутри, так и извне..."

"С площади сгорающая от нетерпения, от зависти и негодования публика уже недвусмысленно ломилась в стеклянные двери. Шумела толпа и категорически требовала к себе, на улицу, прибывшего вождя... При новой «Марсельезе», при криках тысячной толпы, среди красных с золотом знамен, освещаемый прожектором, Ленин вышел на парадное крыльцо и сел было в пыхтящий закрытый автомобиль. Но толпа на это решительно не согласилась. Ленин взобрался на крышу автомобиля и должен был говорить речь... Затем, кажется, Ленину пришлось пересесть в броневик и на нем двинуться в предшествии прожектора, в сопровождении оркестра, знамен, рабочих отрядов, воинских частей и огромной «приватной» толпы к Сампсониевскому мосту, на Петербургскую сторону, в большевистскую резиденцию – дворец балерины Кшесинской… С высоты броневика Ленин «служил литию» чуть ли не на каждом перекрестке, обращаясь с новыми речами все к новым и новым толпам. Процессия двигалась медленно. Триумф вышел блестящим и даже довольно символическим".

"На Петербургской стороне мне надлежало повернуть направо, к Карповке. Но без определенной цели, влекомый приятной компанией, я дошел все же... до самого дома Кшесинской, горевшего всеми... Неожиданно для себя я очутился у калитки, где большевик-рабочий строго и энергично среди ломившейся толпы выбирал достойных проникнуть внутрь дома и участвовать в неофициальной товарищеской встрече. Узнав меня в лицо, он опять-таки неожиданно пропустил, пожалуй, даже пригласил и меня…"

<b>Речь Ленина</b>

"Сообщили, что внизу, в зале, ждет около двухсот партийных работников, членов советского Всероссийского совещания и других. Они, во-первых, желают приветствовать Ленина, а во-вторых, рассчитывают на немедленную политическую беседу...

В довольно большом зале, было много народу... Выбрали кого-то председателем, и начались приветствия – доклады с мест. Это было в общем довольно однообразно и тягуче. Но по временам проскальзывали очень любопытные для меня характерные штрихи большевистского "быта", специфических приемов большевистской партийной работы. И обнаруживалось с полной наглядностью, что вся большевистская работа держалась железными рамками заграничного духовного центра, без которого партийные работники чувствовали бы себя вполне беспомощными, которым они вместе с тем гордились, которому лучшие из них чувствовали себя преданными слугами, как рыцари – Святому Граалю...

И поднялся с ответом сам прославляемый великий магистр ордена. Мне не забыть этой громоподобной речи, потрясшей и изумившей не одного меня, случайно забредшего еретика, но и всех правоверных. Я утверждаю, что никто не ожидал ничего подобного. Казалось, из своих логовищ поднялись все стихии, и дух всесокрушения, не ведая ни преград, ни сомнений, ни людских трудностей, ни людских расчетов, носится по зале Кшесинской над головами зачарованных учеников.

Ленин вообще очень хороший оратор – не оратор законченной, круглой фразы, или яркого образа, или захватывающего пафоса, или острого словца, – но оратор огромного напора, силы, разлагающий тут же, на глазах слушателя, сложные системы на простейшие, общедоступные элементы и долбящий ими, долбящий, долбящий по головам слушателей до бесчувствия, до приведения их к покорности, до взятия в плен. ...Я утверждаю, что он потряс не только ораторским воздействием, но и неслыханным содержанием своей ответно приветственной речи не только меня, но и всю свою собственную большевистскую аудиторию.

Ленин говорил, вероятно, часа два. Мне не забыть этой речи, но я не стану и пытаться воспроизвести ее в подлинных словах хотя бы в небольшом экстракте. Ибо совершенно безнадежное дело – воссоздать хотя бы слабый отблеск впечатления от этой речи: мертвая буква не заменит живого, бурлящего красноречия, главное же – нельзя вернуть неожиданности и новизны содержания, которое теперь уже не будет аффрапировать, не будет удивлять, а будет звучать теперь банальностью"</i>