Форум города Ханты-Мансийска
23 ноября, суббота
На завалинке / Танатофилия для Запада
Cуть темы
Выкладываем главу «Танатофилия для Запада» из статьи «Смерть ради смерти: Танатофилия как мост между пост- и контрмодернизмом», очень рекомендуем.
...Другая депрессивная молодежная субкультура – «эмо» («эмоциональные»). Ее юные последователи упиваются страданием и тоже стремятся к смерти, к самоубийству. В Интернете существует немало сайтов, откровенно ориентированных на пропаганду суицида и дающих рекомендации посетителям по осуществлению оного. Много и молодежных чатов, на которых сомневающиеся вступают в контакт с «единомышленниками», организуют что-то вроде «клубов по интересам», получают поддержку, конкретные советы. Статистика самоубийств, особенно среди молодежи, стала резко расти с начала 2000-х годов. Россия, заметим, занимает по числу самоубийств одно из ведущих мест.
Отдельной, активно разрабатываемой темой в последнее время стала эвтаназия. Желательность принятия закона о «легкой смерти» обсуждают во многих странах, кое-где он принят. Доходит дело и до публичного обсуждения в прессе допустимости инфантицида – убийства «неполноценных» новорожденных. Что существеннейшим образом сдвигает всю «гуманистическую рамку» и откровенно попахивает фашизмом. Специалисты подчеркивают, что позитивное отношение к проблеме эвтаназии прямо координируется с приоритетом в обществе понятия «комфортная жизнь»... полностью здесь статья <a href="http://eot-su.livejournal.com/1196933.html" target="blank">здесь</a>
|
|
|
21.01.2014 19:01:17 eugene4i  
Активность:
15.45%
|
|
| 21.01.2014 15:57:32 Анонимно | |
21.01.2014 15:22:57 Mrakobes  
Активность:
38.55%
|
|
| 21.01.2014 14:59:32 Анонимно | |
| 21.01.2014 14:53:43 eugene4i
Активность:
15.45%
|
Танатофилия для Запада
Выкладываем главу «Танатофилия для Запада» из статьи «Смерть ради смерти: Танатофилия как мост между пост- и контрмодернизмом», очень рекомендуем. Постмодерн, активно действующий как «могильщик» общества классического Модерна, не торопится оформлять себя таковым доктринально. В результате часто постмодернизм ошибочно считают всего лишь культурным течением. На деле же это давно уже всеобъемлющее явление в западной жизни, принципиальнейшим образом воздействующее на психологический и социальный портрет современного общества. Данное явление, хоть и ускользает от внятного называния, тем не менее может быть проанализированно «феноменологически», то есть через рассмотрение ряда поясняющих примеров. Если для Модерна базовыми являются понятия «прогресс» и «гуманизм», то Постмодерн не только отрицает прогресс, но и по сути своей последовательно антигуманистичен. Можно утверждать, что сегодня наиболее серьезное деформирующее давление на личность западного человека осуществляется через навязывание переоценки извечной оппозиции Жизнь – Смерть. В классическом (да, собственно, единственно возможном для продолжения жизни!) варианте Жизнь – это добро, Смерть – зло. Однако если приглядеться к культурным тенденциям, то легко увидеть, как ставятся под сомнение позитив, связанный с жизнью, и негатив, связанный со смертью. Впору говорить чуть ли не об инверсии данных понятий. Это чисто постмодернистская тенденция. Данная инверсия (можно сказать и «перверсия», ведь постмодернизм очень любит играть перверсиями) транслируется различными способами как сознанию, так и подсознанию западного человека. Массовая культура – а именно она формирует образы и эталоны, – рассматривая жизнь в ее все более примитивных, лишенных духовных черт проявлениях, раскачивает потребительские вожделения, а цели и ценности редуцирует до простейших гедонистических. При столь «брутальном» подходе вопрос о смысле жизни уже не находит ответа. Неудивительно, что растет статистика самоубийств, особенно так называемых «беспричинных». Но – и это тоже существенно – имеет место и скрытая пропаганда суицида. Мортальные тенденции поощряются. Различными способами. Это, прежде всего, создание и продвижение молодежных депрессивных субкультур. Например, весьма значим вклад в дело пропаганды самоубийства молодежной субкультуры под названием «готы», с ее культовыми рок-группами. Психоделический рок, сатаническая атрибутика, кладбищенская символика, вампирический имидж, а главное, тексты песен весьма разрушительно действуют на подростковую психику. Данная субкультура, зародившись в конце 70-х, до сих пор одна из наиболее модных, она имеет массу юных фанатов во всех странах. Другая депрессивная молодежная субкультура – «эмо» («эмоциональные»). Ее юные последователи упиваются страданием и тоже стремятся к смерти, к самоубийству. В Интернете существует немало сайтов, откровенно ориентированных на пропаганду суицида и дающих рекомендации посетителям по осуществлению оного. Много и молодежных чатов, на которых сомневающиеся вступают в контакт с «единомышленниками», организуют что-то вроде «клубов по интересам», получают поддержку, конкретные советы. Статистика самоубийств, особенно среди молодежи, стала резко расти с начала 2000-х годов. Россия, заметим, занимает по числу самоубийств одно из ведущих мест. Отдельной, активно разрабатываемой темой в последнее время стала эвтаназия. Желательность принятия закона о «легкой смерти» обсуждают во многих странах, кое-где он принят. Доходит дело и до публичного обсуждения в прессе допустимости инфантицида – убийства «неполноценных» новорожденных. Что существеннейшим образом сдвигает всю «гуманистическую рамку» и откровенно попахивает фашизмом. Специалисты подчеркивают, что позитивное отношение к проблеме эвтаназии прямо координируется с приоритетом в обществе понятия «комфортная жизнь». На раскрутку темы эвтаназии в киноиндустрии брошены крупные средства и солидные творческие силы. В одном только 2004 г. были премированы и долго шли широким экраном сразу два «эвтаназийных» фильма – «Малышка на миллион» (четыре «Оскара» и два «Золотых глобуса») и «Море внутри» («Оскар», «Гранпри» в Венеции, «Золотой глобус», 14 премий «Гойя» и т.д.). Если первый фильм, очевидно продвигая эвтаназийную тему, делает ставку на психологическую убедительность играющих в нем актеров (актеров действительно хороших), то со вторым все сложнее. «Море внутри» снято одним из наиболее талантливых современных режиссеров испанцем Алехандро Аменабаром. Этот фильм, принадлежа серьезному искусству, одновременно является и откровенно заказным, рекламным. Но, что очень важно, это уже не реклама эвтаназии, это фактически напрямую – реклама Смерти. Герою фильма (которого играет крупный актер), хотя он и парализован, «объективно» умирать незачем – он жизнерадостен, активен, нужен многим, в него влюбляются женщины и т.д. Но он сам говорит, что его необъяснимо тянет к смерти. К смерти как чему-то прекрасному. Наделение смерти чертами притягательной «возлюбленной», тяга к ней – танатофилия – очень существенный ракурс в рассматриваемой нами проблеме общей культурной диверсии. Второе крупное направление культурной диверсии – это работа по снятию основных табу. Тех, что были выработаны еще на заре формирования человеческих сообществ. В том числе и наиболее значимого табу на каннибализм. Тема каннибализма модна и в постмодернистской литературе, и в кинематографе. Примеров много. Наиболее яркий – всем известная серия фильмов о Ганнибале Лекторе («Молчание ягнят», «Ганнибал», «Красный дракон», «Ганнибал: восхождение»). Фильмов, в которые вложены огромные деньги и которые дали огромный же кассовый успех. Это добротные режиссерские и актерские работы, это все возможные премии и это... массированная террористическая атака на само существо человека. Причем изощренный психологический террор, осуществленный талантливыми создателями кинообразов, настолько вызывающ, нагл, уверен в своей безнаказанности, что европейский человек ничего не смог противопоставить этой атаке. Более того, поддержал ее рассуждениями о «праве личности», «свободе от догм» и т.д. Параллельно с данной культурной тенденцией – и, разумеется, под ее воздействием! – развивается сама реальность. В 2002 году в Германии, в Роттенбурге 42-летний программист А.Майвес съел – по взаимному согласию – своего любовника, инженера фирмы Siemens. Деталь – вначале трапеза была совместной (инженер отведал собственной плоти). Майвес, размещавший открыто на гейсайтах объявления для желающих быть съеденными, впоследствии утверждал на процессе, что откликнулось немало желающих, но только один в результате «пошел до конца», а также, что в стране не менее семисот его единомышленников-каннибалов. Первоначальный срок, полученный Майвесом, был восемь с половиной лет, так как он всего лишь «выполнил волю съеденного», то есть (внимание!), по утверждению защиты, «осуществил незаконную эвтаназию». Позже, убоявшись заразительного примера, суд все же сумел квалифицировать произошедшее как умышленное убийство, и срок стал пожизненным. За решеткой каннибал занялся написанием мемуаров, психологическим консультированием следователей (буквально повторяя сюжет фильма «Ганнибал»), а также тяжбами с создателями фильмов и музыкальных хитов, нарушающими его авторские права. Потом он устроил очередную сенсацию, став принципиальным вегетарианцем и организовав в тюрьме секцию «зеленых». Он тут же оказался на знамени Партии зеленых, то есть в центре политической востребованности. Во всем этом, на наш взгляд, существенна не столько сама история чрезвычайного извращения, чрезвычайного отклонения от нормы, а то, как именно в ходе разворачивания данной истории норма все больше и больше смещается. Так факт преступания табу, становясь лакомым сюжетом для организации все новых шоу (и самим преступником, и профессионалами шоу-индустрии), наращивает снежный ком социальной патологии. «Культурный дериват» истории «роттенбургского каннибала» – четыре (!) полнометражных фильма и множество быстро ставших «культовыми» песен и альбомов как известных андеграундных групп, в том числе упоминавшихся выше «готов», так и столпов коммерческого рока, у одного из которых, культовой группы Rammstein, Майвес отсудил аж пять с половиной миллионов. Что, заметим, дает представление об объеме популярности данной темы, пущенной в шоу-прокат. Один из «жизненных дериватов» – сходный случай в той же Германии (и в той же возрастной и социальной группе): 41-летний декоратор пригласил к себе для секса и последующего расчленения 33-летнего учителя музыки. Лёгкие этого учителя достались коту... В России еще в 90-е годы тема каннибализма стала смаковаться «либерально-демократической» прессой, а в 2007 году оказалась освещена на основном государственном канале телевидения: в прайм-тайм был показан документальный фильм о современных российских людоедах. Фильм явно нарушал все запреты на фактическую пропаганду преступной жестокости. Причем запреты не только нравственные, но и уголовные. Предсказать ответную реакцию в виде случаев каннибализма в определенных сегментах достаточно криминализованного российского общества не составляло труда. И такие случаи действительно участились. Наиболее чудовищный произошел в 2009 году в Санкт-Петербурге. Два девятнадцатилетних «гота» расчленили и съели свою знакомую – старшеклассницу, поклонницу субкультуры «эмо». Молодые люди не были психически больными. Они объяснили, что убили девочку из «идейных разногласий» и поскольку она сама этого хотела, а съели часть органов, поскольку «проголодались». Данная история имела в обществе аномально короткий и в чем-то игривый резонанс и никак не повлияла на осмысление ситуации в целом. Еще один вариант наблюдаемого на Западе растабуирования запретов – некрофилия. Здесь нынешняя культура также говорит свое разрешающее слово. Показательный факт: канадский фильм «Поцелованная» (1996 г.) о юной некрофилке, которая не может преодолеть тягу к соитию с трупами, был снят на гранты канадского правительства. Несмотря на протесты религиозных «правых», он получил 8 национальных премий и 2 международные. Но, пожалуй, наиболее ярким случаем апологетики «культуры смерти» стала деятельность скандально известного во всем мире доктора Гюнтера фон Хагенса, иначе именуемого «Доктор Смерть». Сей «ученый-патологоанатом» консервирует особым способом трупы и создает на их основе инсталляции, составившие галерею под названием «Мир тела». Экспонаты представлены в разных позах, с ободранной кожей, разрезанные на несколько вертикальных частей, либо с акцентировкой отдельных органов. Доктор утверждает, что это искусство, и к тому же – познавательно. Заметим, доктор по-своему прав. Ведь он всего лишь до конца реализует (и именно буквально) суть постмодернистской философии и суть постмодернистского метода, каковые состоят (а) в терминальном заигрывании с темой смерти и (б) в расчленении любых целостностей (неважно, будь то слово, идея, культура, человеческая личность, вообще форма). В экспозициях фон Хагенса трупы «живут» полноценной жизнью: играют в шахматы, прыгают с шестом, катаются на лошадях, держат собственную кожу, подобно модному плащу, на руке. Еще недавно основным шокирующим экспонатом было вскрытое тело беременной женщины с ребенком в утробе, теперь же предмет ужаса и восхищения – инсталляция из мужского и женского препарированных тел, имитирующих сексуальный акт. Следует признать, в этом главном экспонате новой экспозиции – «Цикл жизни» – постмодернистский танатофильский мессидж доведен действительно до предельной внятности. (Выкладывать не буду - найти по фамилии "творца" в гугле и яндексе проще простого) Не менее внятна, на наш взгляд, прямая преемственность специфического «искусства» «доктора Смерти». Новаторская идея использовать человеческие трупы с целью дизайна в XX веке уже кое-кого посещала. Перчатки и абажуры из человеческой кожи, инкрустированный череп как украшение на столе и так далее – это уже предлагали нацисты. И тоже экспонировали. Но тех «эстетов», что называется, «не поняли», и «экспонаты» были предъявлены в Нюрнберге как одно из сильнейших доказательств античеловеческой сущности фашизма. Спустя же полвека (с 1995 года) шоу «Миры тела» благополучно, несмотря на регулярные протесты традиционных конфессий, ездит по всему миру, побывало даже в Израиле. С ним ознакомились уже более 30 миллионов человек, в том числе дети. Что показывает, какую огромную дистанцию преодолело «цивилизованное человечество» на пути к «толерантности». А также ставит вопрос: могло ли это произойти естественным путем, без специальных и сосредоточенных усилий по сдвиганию норм, без чьей-то воли к переформатированию человечества? В любом случае, зафиксируем, что нормы уже принципиальным образом сдвинуты. Еще один образчик некрофилического шоу – так сказать, в режиме «он-лайн» – предлагает в настоящий момент английское телевидение. Новый, активно рекламируемый BBC [7] проект 4-го канала будет состоять в длительном показе стадий умирания безнадежно больного человека, его агонии и последующего бальзамирования трупа. Еще раз подчеркнем: в мире Модерна, несмотря на его секулярность, подобное настойчивое стремление перевести смерть в жанр шоу абсолютно невозможно. Смерть для человека Модерна – дело серьезное, хоть по-иному, чем у религиозного человека, но весьма серьезное. И, безусловно, интимное. Творцы же Постмодерна не случайно бьют как раз по наиболее интимным и сущностным (то есть собственно человеческим) сторонам жизни. Последовательное осуществление постмодернистской декомпозиции «высокого», в целом смыслов, в целом человеческого и, как результат, самое Жизни, дало плоды. Человек современного западного общества уже столкнулся с ситуацией почти тотального обессмысливания жизни, он страдает пониженной чувствительностью к злу, крови и насилию при все нарастающей эксплуатации этих образов современной масс-культурой. Психологи все чаще фиксируют синдром стирания грани между реальностью и вымыслом. Это и многое другое оказалось отличной почвой для возникновения нового (и тоже активно раскручиваемого шоу-индустрией) феномена, который можно назвать «смерть ради смерти». Возвеличивание смерти как таковой, стремление к ней, как к momento de verdad, «моменту истины», изысканно вводимое режиссерамиэстетами в ткань фильмов, адресованных интеллектуальной аудитории, проводятся проще, но с убойной силой в продукции, рассчитанной на массового молодежного потребителя. Как пример можно привести фильмы «Королевская битва» и «Королевская битва-2», триумфально прокатившиеся в начале 2000-х по мировым экранам. Оба фильма о подростках и для подростков. Первый снят известным японским режиссером Кинджи Фукасаку, второй – продолжение – снят после его смерти сыном. Сюжет в том, что школьники, вывезенные на некий остров, должны убивать друг друга, дабы не быть убитыми или мгновенно взорванными за ослушание создателями правил некой навязанной им, чудовищной игры. Несмотря на изобилие кровавых сцен, первый фильм в каком-то смысле гуманистичен, поскольку нравственную победу одерживают и спасаются двое подростков, не принявших правил игры. Между первым и вторым фильмами большая – и весьма показательная – смысловая разница. Пафос «Королевской битвы-2» уже совсем иной. Насилия, крови и зверства в нем в десять раз больше, чем в первом фильме, но главное – в сюжете и замысле нет какой-либо попытки осмысления режиссером происходящего (безумия мира, предложившего «правила выживания») – неважно, с точки ли зрения человека Модерна, либо Традиции. Что, повторим, все-таки было в фильме Кинджи Фукасаку. В фильме Фукасаку-младшего дети (включая совсем-совсем маленьких) охвачены подлинным восторгом убийства и смерти. В том числе собственной смерти. Основная мысль: жизнь коротка и самое сладостное мгновение – это смерть! Умереть ребенком – что может быть прекраснее! Только короткая жизнь дает ощущение остроты! Финальные сцены развертываются в Афганистане, который представлен буквально как «блаженная страна» детей-террористов. Фильм стал культовым у подростков по всему миру. Фильм «Королевская битва-2» оказался вызывающе откровенной проговоркой. Однозначно и крайне доходчиво, в пропагандистско-клиповой манере, он продемонстрировал грубую склейку двух активно моделируемых явлений – западного и восточного вариантов танатофилии. Пропаганду смерти «непрямыми» способами мы уже обсуждали выше. Но, разумеется, есть и прямые. Прежде всего, героизация террористов-смертников в кино. На эту тему снято множество фильмов. В том числе известная кинокартина индийского режиссера Сантоша Севана «Террористка» (1999 г.). В основе сюжета история убийства Раджива Ганди юной тамильской террористкой. Коллизия фильма построена вокруг того, что девушка вдруг узнает о своей беременности. Начинается внутренняя борьба между инстинктом жизни и решимостью умереть. Финал фильма как бы оставляет вопрос открытым. Зритель может сам его додумать. В момент, когда террористка с цветочными гирляндами в руках подбегает к тому, которого она должна взорвать, фильм обрывается. Мы видим только роскошный фейерверк взметнувшихся к небу лепестков. Возможно, западный обыватель увидит в этом красивом финале хеппи-энд – торжество любви и жизни, отказ девушки от теракта. Но совершенно иначе данная сцена трактуется в террористической среде. «Террористка» – классическое учебное пособие по психологической подготовке новобранцев в террористических организациях. Торжество праведной смерти, торжество духа над телом – именно такой пафос прочитывают в последнем кадре и вкладывают в сознание будущих террористов их инструкторы. Перед тем, как перейти к рассмотрению второй составной части мирового постмодернистского процесса, а именно, к качественным изменениям мира Контрмодерна, еще один пример, характеризующий сегодняшнее состояние того, что еще недавно было миром Модерна. Сюжет касается напрямую темы террора. В 2004 году, конкретно 11 сентября, в самом центре Москвы, в Большом зале Дома Союзов (заметим, кстати, одном из символов ушедшей советской эпохи), должна была состояться премьера очередного громкого шоу, с дальнейшим его прокатом в Лондоне и других столицах мира. Шоу-проект представлял собой концерт некоей эстрадной исполнительницы по имени НАТО (артистический псевдоним), оформленный как... террористический акт. Дата – знаковая, билеты на концерт – имитация авиационных, певица – в черном, с прорезью для глаз, в облачении мусульманской террористки-смертницы, песни (часть на арабском) – соответствующего содержания. Все это вместе должно было к тому же отсылать к свежей еще в памяти москвичей ситуации с захватом театрального концертного здания на Дубровке (теракт в октябре 2002 года) во время спектакля «Норд-Ост», унесшего жизни 130 человек. НАТО - полюбуйтесь. Урожденная российская певица Наталья Шевлякова. По стечению обстоятельств, за несколько дней до широко разрекламированного «концерта-теракта», 1 сентября 2004 года, произошел отнюдь не «игровой» захват школы в Беслане. На фоне этой чудовищной свежей трагедии, в дни траура, данное конкретное постмодернистское действо в Москве было сочтено неуместным и отменено властями города. Однако обратим внимание: замысел устроителей довольно точно отражал и развивал генеральное направление, в котором идет работа с современным западным обществом. Это общество, давно уже названное «обществом спектакля» (термин введен культурологом Ги Дебором в его книге «La Société du spectacle», 1967 г.), все дальше двигают по пути кардинальных подмен. Оно все более склонно воспринимать предельно страшные вызовы реальности лишь как повод для шоу и получать удовольствие от насилия над собой. Лишь небольшая и сравнительно молодая часть подобного общества способна соблазняться идеей «побыть террористом-смертником» (вариант культовой «Королевской битвы-2»). Для подавляющей части западного общества оказывается более приемлемым упоение ролью «жертвы террориста» (вариант шоу-проекта «концерт-теракт»). Хотя и первое, и второе, безусловно, составные элементы единого социального «спецзаказа». Закончив этот беглый обзор ситуации на территории, считающейся по инерции вотчиной Модерна, посмотрим, как обстоят дела на противоположном контрмодернистском «полюсе». Читать дальше – http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&auth=4&theme=&id=2330 rossaprimavera.ru |
- Показать страницу:
- 1
- 2
